Вторичность и предопределённость украинской исторической судьбы красноречиво иллюстрируется тем, что на Украине ещё не созрел человеческий материал даже для такой банальности, как военный переворот, или ментовской, т.к. Украина – это всё-таки ментовская страна. Сегодняшняя Украина не нагуляла пассионарности и энергетики даже для банальной и водевильной хунты. Так что Украина находится только в начале зловещей исторической игры, в которой она всегда будет проигрывать. И все грядущие шаги несмышлёной и тупой украинскости уже просчитаны, и все карты уже заранее биты. И это потому, что Украина не осмыслила, не отрефлексировала одно очень важное – глубинную вторичность всего происходящего. Оба украинских майдана были до пошлости, до невозможности вторичны. Украина не смогла выработать иммунитет к вторичности. С Украиной, как в первый раз, случится всё самое предсказуемое, всё самое банальное и очевидное. Уже случается. И будет случаться. И я не стал бы объяснять все сугубой продажностью украинских элит. Просто украинские элиты очень слабы интеллектуально и институционально. Просто они глубоко провинциальны и невежественны. Просто их переиграли как детей. Так тоже бывает.
Я уже наблюдаю, как не только галицийское рогулье, но и более или менее образованные (по украинским меркам) население центральной и юго-восточной Украины начинает продуцировать душеспасительные мифы. Про грядущий новый технологический уклад, назревающую вынужденную суверенность украинского олигархата и более или менее крупного украинского бизнеса. И это очень грустно. Сегодня немногочисленные думающие украинцы, пребывая в ужасе от происходящего, начинают замещать реальность вымыслами. Так, как это происходит с некоторыми изнасилованными женщинами. Кстати, на теорию о латиноамериканизации сегодняшней Украины работает и гораздо большая, чем в России, религиозность украинцев. И не только западенского рогулья, но и жителей восточных регионов. И это понятно. Сегодняшним украинцам приходится уповать только на чудо, на потустороннее. И старушечья украинская религиозность очень рифмуется с латиноамериканским католицизмом, тоже очень ритуальным, народным, синкретическим, почти языческим.
Не все даже на Украине понимают, что второй майдан и события на Донбассе породили особенную касту людей, связанных особенной солидарностью. И неверно сводить эту общность к вороватым волонтерам, ставшим уже притчей во языцех. Опаленные этой солидарностью есть и в армии, и в системе МВД, и в здравоохранении, и в бюрократическом аппарате, и в логистике, и в других областях жизнедеятельности. Эти люди одержали свою придуманную, нафантазированную победу. Воображённую победу, порождённую воображением победу. И именно это хорошо спаянное сообщество будет тормозом для любой попытки развития Украины.
Необходимо признать, что сегодня происходит, в некотором роде, противостояние воображений. Реальность стремится поскорее воплотить невообразимое. Мы стремительно исчерпываем свою способность воображать. Сегодня происходит гонка воображений. Просто необходимо учиться геополитическому и событийному воображению. А еще просто необходимо ранжировать противоборствующие стороны по их решимости в деле воображения. Пора уже вводить индекс решимости элит и целых стран. Откуда берётся энергетика элитарной решимости. И здесь не нужно нивелировать проблему, используя пресловутую пассионарность. Здесь что-то другое. Решимость вполне можно пробуждать и приглушать, подпитывать, конструировать и проектировать. Необходимо только понять, как выстроить гуманитарную энергетическую отрасль, отрасль по генерации, распределению и доставке элитарной решимости. Это очень важно сегодня.
Забавная ситуация! С одной стороны, кормовая база на сегодняшней Украине стремительно сокращается. Страна стремительно беднеет. Уже очень мало перепадает даже столичной сфере услуг. Падает достаток в ещё какой-никакой индустрии. Но вполне здравствует то, что можно назвать экзистенциальными рынками, экзистенциальной экономикой. Некоторые называют их ещё альтернативной экономикой. Эти экзистенциальные рынки, или даже рынки экзистенции, всегда балансируют на грани жизни и смерти. Там чуть более насыщенные мотивации и расплаты. Это очень многослойный коррупционный рынок Украины с его лихими и дерзкими скрутками НДС и прочим. Это рынки контрабанды, наркоторговли и прочего подобного. И это рынок уличной гражданской войны. Не самый, кстати, малый по оборотам. На этом рынке не такие уж большие ставки. Вся эта уличная шушера стоит даже по украинским меркам очень дёшево. Кстати, есть и еще один рынок – грантоедский. И это тоже экзистенциальный, лихой и заметный рынок. И есть ещё рынок электоральный. Он, кстати, весьма капиталоёмкий. Просто удивительно, как много на сегодняшней Украине всего разного левого! Сколь мало Украина занимается собственно делом. На Украине существует какая-то избыточная монетизация ненужного, того, что осуществляется обычно само собой. На Украине сформировался полноценный рынок самоуничтожения. Он очень здоров придуман и продуман. Его акторами являются старухи-десятницы на всевозможных выборах, вороватые олигархи, туповатые и легко манипулируемые журналисты и прочие. На этом рынке всё хорошо с ликвидностью.
По событийному дизайну, по тому, что заваривается на улицах украинских городов, или по тому, что может завариться, сегодняшняя Украина напоминает еще и Веймарскую республику. Не хватает только Великой депрессии и очередной волны гиперинфляции. Впрочем все эти игры в исторические аналогии – пустое. На Украине будет что-то другое, более вторичное и банальное, и менее героическое. Пора украинцам отучиваться примерять на селюковское убожество яркие одежды исторических аналогий.
Когда бьют по лицу, наши интеллигенты становятся какими-то другими. Интересное наблюдение – на Украине гораздо меньше, чем в России, этой вальяжной, на пафосе, не битой городской либеральной интеллигенции. Украинская либерда, и прежде всего столичная, какая-то другая, иная. Та, которая кормится на гранты и вписана в многочисленные институты, уже давно при деле и превратилась в грантоедскую челядь. Нет-нет, она такая же безмозглая и тупая, как наша, но она облечена полномочиями, она неутомимо валит страну, подтачивает её. Та, что варится в исчезающе малых пятнышках креативной экономики, уже вписана в жуткие и жестокие пан-холопские отношения, она просто глубинно, в геноме своем уже чудовищно архаична. Поэтому наша либерда ещё пока более наивна и даже невинна, на самом деле. Она ещё не бита. Она ещё испытывает иллюзии на предмет собственного места. Рудименты же советской интеллигенции в разных ее качествах уже биты, уже пороты. Понятливые подсажены на объедки с барского стола всеукраинского погрома, или загнаны в чудовищную нищету, или вытеснены в соседние страны. Украина – пример поротой, битой, за копейки проданной и перепроданной, русской интеллигенции, которая уже загнана под шконку или поближе к параше. Там уже не забалуешь так, как это возможно в сегодняшней и всё ещё имперской России. На Украине эта допотопная русская интеллигенция уже лишилась своей пустой и ни на чем не основанной спеси. Сам уклад украинской жизни очень быстро обломал все эти интеллигентские понты. И это очень жалкое зрелище. И даже немного жалко этих никчёмных, но способных плодить жуткие беды, людей. И ничему они не научатся, даже наблюдая жуткий и жутко пошлый украинский опыт.
То, что сейчас строится в глобальных масштабах, можно назвать пневмо-либерализмом. Огромный пресс небыстро, хотя в последнее время всё быстрее, неумолимо движется к цели, но этому процессу, этому пневмоустройству либерального фашизма, просто необходима герметика, герметичность. Движению и работе многотонного и неумолимого пневмо-пресса может помешать небольшая дырочка. Тому, что сейчас пытаются осуществить либеральные глобалисты, может помешать даже очень малое. Даже столь малое, как постсоветская Россия (улыбка). Мне кажется, что у нас не совсем понимают природу претензий западных элит к Russia Today и панического ужаса перед лицом кремлёвских ботов. Нам-то кажется, что ничего страшного в этих ресурсах нет, но в ситуации пневмо-либерализма на сегодняшнем Западе сегодня осуществляется нечто буквально геббельсовских масштабов и амбициозности. Задействованы огромные ресурсы. И нельзя допустить, чтобы что-либо могло разгерметизировать эту пневмо-конструкцию. А западная публика ведь уже очень простроена, очень управляема медийным мейнстримом. Они же там, на Западе, уже как управляемые зайчики. Меня хорошо поймут те, у кого есть в числе соцсетевых комментаторов настоящие иностранцы. Не наши цивилизационно травмированные эмигранты, а самые настоящие иностранцы. Они совершенно не такие как мы. Очень многие уже не способны к абстрагированию, к ёрничеству. У них какие-то почти детские констатирующие комментарии, которые как бы пересказывают увиденное, причем в них чувствуются отчётливо нотки эдакого вопрошания у высшей инстанции – «всё ли я правильно сделал?». Это соцсетевые русские и пост-советские – настоящие гавроши, живучие и битые, циничные и графоманствующие тараканы. Нас уже гораздо сложнее развести. Тоже можно, но всё-таки нужно уже постараться. Пневмолиберализм на Украине же действует неумолимо и очень эффективно. Причем этот механизм, как Нео из «Матрицы», оторвался от зависимости от законов физики и механики. Он менее уязвим для разгерметизирующих прорех. Герметичность украинскому либеральному прессу обеспечивает потрясающе круто выстроенная и хорошо управляемая инфраструктура молчания и безмолвия, медийного игнора, медийного безмолвия.
Вообще эта украинская декомпозиция наших имперских сложностей крайне интересное и захватывающее зрелище. В этом Украина – это чудовищно, жутко, невозможно и невероятно про нас. Про возможных нас. Про то возможное, что может случиться с нами.
А с Украиной уже всё. Не пронесёт. Не устаканится. Не перемелется. И жизнь не возьмёт свое. Не обойдётся. Не срастётся. Не сойдёт на нет. За украинцев взялись очень крепко и по-настоящему.