Советское украинство: ...открепили моих от спецбазы. Подлецы, что же они делают?
Из воспоминаний П.Е.Шелеста, первого секретаря ЦК КПУ (1963 — 1972).
«Вот и прошло ровно три месяца с того черного дня, 19 мая, когда я волей Брежнева был отстранен от активной политической жизни. Тяжесть, обида, крайняя неудовлетворенность высокой чисто «чиновничьей» должностью. На работе иногда притупляются обида и боль, но временами бывает невмоготу. Выждать год, а там видно будет.
Позвонил в Киев, разговаривал с Ляшко — открепили моих от спецбазы.
Подлецы, что же они делают? Этого ведь ни забыть, ни простить нельзя! Настроение испорчено, окончательно и надолго.
Щербицкий при поддержке и руководстве Брежнева совсем распоясался. Думал я, что это непорядочный человек, но не допускал, что это такая сволочь, подхалим и льстец. Надо всей этой подлости давать решительный отпор.
Я все чаще и чаще задумываюсь над вопросом: почему среди нас, коммунистов-единомышленников, среди руководящего состава, существует такая коварная подлость, жестокость, необъективность и несправедливость по отношению к бывшим товарищам по работе при перемене его места и должности. Где же гуманность, о которой мы так «прекрасно» говорим? Где товарищество, уважение друг друга? Всего этого по-настоящему-то и нет.
Сколько осталось еще жить — неизвестно, а мучений и страданий очень много. Трагедия еще в том, что, ты ничего не можешь сделать против косности и рутины. Хочется иногда бросить все к чертовой матери и уйти из этого бедлама. Тяжело мне находиться под ударами организованной травли. Неровен час, можно совершить непоправимое. Виновники всей моей тягости — Брежнев, Суслов и трусливый подхалим Щербицкий. Но я уверен, что их постигнет горькая судьба.
Самым гнусным является и то, что искажается история: в киножурналах торжественных заседаний я «убран», и вместо меня везде фигурирует Щербицкий. Это же возмутительно и гадостно. Что же я, враг народа? Такая организованная травля может довести меня до отчаяния, до трагедии.
Отдыхал неплохо, главное, не знал тревоги, хотя часто сосало, томило. Недаром мне снилась большая лошадь, которая свалилась с большой горы в обрыв. Это большая ложь вокруг меня, но все это, в конце концов, свалится в пропасть. Я ведь ни в чем не виноват. Интриги и клевета, организованные Брежневым, Сусловым, Щербицким, пройдут, но я их навеки проклинаю. Им ведь, в конце концов, несдобровать.
Ночь с 26 на 27 марта провел ужасно, в каких-то кошмарах. Невероятное что-то творится, невообразимое. Спрашивается, за что, по какому праву на меня все это обрушивается? Неужели наша система дает право отдельным «партийным проходимцам» решать судьбу, травить товарищей, переворачивать всю жизнь, политически уничтожать? Чтобы очернить, уничтожить, для этого ума не нужно — достаточно одной подлости.
Если наша система это позволяет, то дела наши плохи. Ох, как мы еще далеки от «идеала» коммунистических отношений. Всему тому, что делается вокруг меня, я могу противопоставить только выдержку, стойкость, но все это стоит мне огромных усилий и здоровья. В моих тяготах виновны три человека: Брежнев, Суслов, Щербицкий. Это их нечестный прием по отношению ко мне. В руководстве есть люди, которые осуждают их гнусные приемы. Придет время, и вся гнусность раскроется.
Теперь уже совсем становится ясным, что организованная травля и третирование исходят от Брежнева и Суслова. Подонки, отщепенцы и предатели своего народа — Щербицкий, Лутак, Грушецкий, Ватченко и им подобные — готовы действовать по указке как борзые.
Закончил работу Пленум ЦК КПСС. Черные силы сделали свое грязное дело. Я уже не в составе руководства — пошел на «отдых по состоянию здоровья». Народ ухмыляется: ведь всем известно и видно, что в составе Политбюро я был самым крепким человеком и довольно работоспособным. Организаторы моей травли — Брежнев, Суслов, Щербицкий и К° торжествуют «победу». Но рок судьбы не минет их. Они когда-нибудь понесут ответственность за все свои деяния. Я жертва зависти, трусости, клеветы.
Ночь не спал — было очень плохо, тяжело. Врачи успокаивают. Я-то и сам знаю, что моя жизнь теперь зависит только от самого себя. Собрать все силы и еще быть свидетелем гибели всех подлецов моей травли и нарушения всех партийных норм».
После ухода на пенсию Шелест остался в России, работал на подмосковном авиационном заводе начальником конструкторского бюро, был пенсионером союзного значения.
Свои дневники с проклятиями в адрес Брежнева он зарыл на даче, опасаясь слежки (к слову, соседом Шелеста по даче был Борис Ельцин, с которым они были хорошо знакомы). После смерти Брежнева откопал и начал готовить к публикации на их основе мемуары.
Горбачев, при котором брежневский период подвергался критике, хотел опубликовать его мемуары, но после прочтения огромного количества проклятий у генсека глаза полезли на лоб, и печатать их он раздумал. Они вышли только после распада СССР.
После ухода на пенсию Шелест жил с чувством вины перед Хрущевым (к слову, в старости они стали внешне похожи почти как братья) и страшно ненавидел Брежнева, Щербицкого и Суслова, которых считал виновниками и своего падения, и того, что они втянули его в интригу против Хрущева.
До конца жизни Шелест жил в Москве и еще застал распад СССР. Независимость Украины его воодушевила, он даже несколько раз приезжал в Киев, несмотря на весьма преклонный возраст.
Шелест еще после отставки сделал себе установку обязательно пережить Суслова, Щербицкого и Брежнева и таки преуспел в этом. Брежнева, который был почти его ровесником и Суслова, который был чуть постарше, он пережил на полтора десятилетия. Щербицкого, который был младше на 10 лет, пережил на шесть. Он умер в январе 1996 года, не дожив трех недель до своего 88-летия.
https://ukraina.ru/history/20210108/1030183512.html